Общество Правозащитников  МАЗЛУМ

Сергей Ежков

Заведующий отделом  газеты «Правда Востока»

РАЗВИТИЕ СМИ В УЗБЕКИСТАНЕ В СВЕТЕ ПОСЛЕДНИХ СОБЫТИЙ

            "Говорить о демократизации масс-медиа нашей страны весьма сложно, так как сам процесс демократизации практически не начинался. Официальные лица республики, в той или иной степени имеющие отношение к средствам массовой информации, любят перечислять количество газет и журналов, возникших в стране за годы независимости. Именно эту цифру используют в качестве основного, а то  и единственного доказательства демократизации СМИ.

            Осмелюсь сказать, что подобный подход к СМИ не отражает истинного  положения дел в сфере журналистики и в целом не соответствует действительности. Начну с того, что принцип  организации и издания газет остался в существенной мере прежним, советским. То есть, если раньше «Правда Востока» была органом ЦК Компартии Узбекистана, то сегодня она лукаво именуется газетой Кабинета Министров Узбекистана. «Ташкентская Правда» в советские времена  именовалась органом областного комитета компартии, сегодня – это газета областного Хокимията. И так деле.

            О чем это говорит? Прежде всего о том, что исполнительная власть по прежнему контролирует самые массовые и влиятельные  периодические издания, естественно, отстаивая в них свою, отнюдь не всегда верную точку зрения на происходящие события. Поэтому власть может помещать на первые полосы нужные ей факты и «прятать» на последние те, которые ей не особенно импонируют. Факты же, которые власть не устраивают вовсе, никогда не появятся в газетах, не прозвучат на радио или телевидении. То есть общество никогда не узнает того, что имеет  законное право или даже обязано знать.

            Известно, что Конституция Узбекистан не допускает цензуры в СМИ. Приняты Законы «О средствах массовой информации», «О защите профессиональной деятельности журналиста», де отмечается – «Никто не имеет права требовать предварительного согласования публикуемых сообщений или материалов, а также изменения текста ил полного их снятия с печати «эфира». На практике цензура сегодня действует куда более изощренно, и со всей ответственностью заявляю, отстаивает клановые корпоративные и нередко чьи-то личные интересы.

            Приведу конкретный пример из своей личной практики. На полосе стоит мой материал, в котором я ставлю вопрос о коррумпированности  Госкомнефтепродукта – организации, отвечающей в стране за обеспечение автозаправочных станций бензином. Как поступает цензура? Официального повода снять материал с полосы – нет, но снять его необходимо. Эркин Камилов старший цензор  газетного корпуса – звонит по правительственному телефону руководителям Госкомнефтепродукта и предупреждает их о готовящемся в «Правде Востока» «бомбе». Те, не в силах повлиять непосредственно на редактора нашего издания, начинают обзванивать высокопоставленных правительственных чиновников и влиятельных персон в аппарате президента Узбекистана. И требования снять материал, как «несвоевременный» поступает в газету именно от последних. Так, например, указание снять публикацию, ставящую под  сомнение безгрешность  Госкомнефтепродукта, требуют не кто-нибудь, а тогдашний пресссекретарь главы государства Азамат Зиеев и министр печати, он же главный цензор Узбекистана, Рустам Шагулямов.

            Спрашивается, какое отношение к бензину могут иметь эти два чиновника?  Юридически никакого, но, по моему твердому убеждению, делали они это отнюдь не бескорыстно. Сегодня люди подобные им, не боятся нарушать Закон, поскольку уверены в собственной неприкосновенности. Рассказывают, как в приватной беседе, спросили у Рустама Шагулямова, не боится ли он прикрывать коррумпированных чиновников в правительстве, запрещая к публикации те или иные газетные материалы. Говорят, что Рустам рассмеялся в лицо спросившему, что он издал столько книг президента, что давно может ничего не боятся. Звучит невероятно, но утверждают, что это было в действительности.

            Возникает закономерный вопрос, почему за все время действия законодательных актов, регламентирующих  деятельность журналистов, ни один из представителей пресс не подал в суд на неправомерные действия цензуры? Все очень просто, это невозможно доказать.  Ни один редактор издания не пойдет на конфликт с исполнительной властью и никогда не подтвердит, что публикация снята цензурой, равно как по настоянию влиятельного государственного или правительственного чиновника.

            Когда цензура и лично Рустам Шагулямов приказали снять мою статью о незаконных действиях Национального банка внешнеэкономической деятельности, я обратился к коллегам из Би-Би-Си, и они суть конфликта. После этого началось! Серьезно  озабоченный  министр печати «выломал руки» главному редактору газеты, заставив того позвонить на Би-Би-Си и сказать, что он сам снял публикацию этого номера. Поэтому в судах нет исков журналистов к цензуре. Да и как можно подать исковое заявление к тому, чего практически не существует?

            Впрочем, таких заявлений нет не только по этой причине. Ни один  редактор не пожелает потерять место работы, предоставляющее определенные  социальные и имущественные привилегии. Допуск к элитным медицинским учреждениям, заграничным поездкам и тому подобное. Даже если предположить, что я, допустим, сойду с ума и начисто лишусь чувства реальности, подав в суд на того же Рустама Шагулямова, меня никто не поддержит. Даже коллеги, как это ни горько признать. А далее последует непременное увольнение, после чего в моем кармане или машине «совершенно случайно» обнаружат традиционный милицейский набор в виде двух патронов и четырех граммов марихуаны, завернутых в листовку антигосударственного содержания.

            В Узбекистане имеют место, мягко выражаясь отступления от принципов свободы информации. Это связано с наличием цензуры, абсолютной монополией государства на СМИ и их материальную базу, его вмешательства  в деятельность масс-медиа. Назрела потребность в переходе к новой модели СМИ, которая бы отражала  плюрализм мнений граждан страны. Только при этих условиях появятся определенные гарантии предотвращения наступления окончательного тоталитаризма или религиозного экстремизма.

            Я не любитель цитат, но одну все же приведу. Во время визита в Узбекистан в 200 году Государственный секретарь США Мадлен Олбрайт, выступая перед студентами и преподавателями Университета мировой экономики и дипломатии, сказала: « Я надеюсь, что правительства региона вскоре прекратят играть ту роль, которую они могут иметь в регистрации, а значит цензуре СМИ. Они должны оградить защитников прав человека от преследований и угрозы физической расправы. Каждая личность или группа граждан в Центральной Азии должна иметь право на свободное и мирное выражение своего мнения, в том числе через СМИ, без прошения разрешения и боязни преследований».

            Я полность подписываюсь под сказанным, хотя оптимизма у меня куда меньше. Не стало его больше и после известных событий 11 сентября 2001 года. В этот злополучный день мне довелось дежурить по газетному номеру, и в моем  кабинете работал телевизор с антенной, позволяющей принимать ведущие российские телеканалы. Естественно, я знал что произошло в США, и мне захотелось выяснить, как же на трагедию реагирует узбекское телевидение. По одной программе транслировалась речь главы государства в одном из областных центров, по другой шли соревнования на кубок Президента по теннису, а по третьей пели песни, восхваляющие родину того же президента.

            Ни один из каналов узбекского телевидения, словом не обмолвился об американской трагедии. Нам тоже пытались запретить сообщить читателям об этом, и лишь позднее время и отсутствие главного цензора на рабочем месте позволил опубликовать информацию о терактах. Позже власть выжидала, а еще позже,  когда цивилизованное сообщество государств уже объединилось в антитеррористическую коалицию, Узбекистан также осудил террористов. Но отклики, которые затем появились в наших газетах, носили традиционный советский характер. То есть были инициированы властью, а нередко написаны во властных структурах., после чего по линии правительственного информационного агентства разосланы по всем газетам.

            За три месяца, прошедших после того в масс-медиа Узбекистан не произошло радикальных или сколько ни будь заметных изменений, хотя различные международные эмиссары, приезжающие в нашу страну, постоянно поднимают вопрос свободы прессы. Однако здесь традиционного применяется двойной стандарт и, по моим наблюдениям, те же американцы готовы временно закрыть глаза на отсутствие в Узбекистане демократии. Другими словами, международное сообщество действует по старому ленинскому принципу «революционной целесообразности». Сегодня нецелесообразно не поднимать проблему демократизации прессы, поскольку сама ее постановка ставит под удар военное и политическое присутствие в Узбекистане стран Запада. Рассчитывать же на то, что власть сама  выскажет готовность предоставить журналистам свободу, по меньшей мере, наивно, а по большому счету – опрометчиво.

            Другой немаловажный аспект проблемы, на котором я бы хотел  остановиться отдельно. Дело в том, что активное политическое  и военное присутствие Запада. В Узбекистане опоздало лет на пять семь. Сегодня наша страна практически совершает строительство классического феодального государства и те, кто стоит кто стоит у власти вряд ли добровольно сдадут свои позиции. В Узбекистане нет политической оппозиции и ждать реформ не приходится. И это при том, что наша страна понастроила  все необходимые демократические  декорации. Только правами человека у нас занимаются пять различных организаций, но ни одного гражданина они пока не защитили. Декорации как в театре выставляются на время очередного спектакля, то бишь приезда влиятельного политика из-за рубежа. Потом  тихо и без помпы сворачиваются и пылятся на театральных задворках до следующего  высокого визита.

            В то же время я не исключаю определенного давления со стороны западных государств на режим Ислама  Каримова. Более того,  я допускаю что он рискнет «сыграть» в демократию. Например, дать команду отдать под суд кучку второстепенных милиционеров, судей или работников таможенной и налоговой служб. Этакая кость, брошенная Западу и собственному народу. Однако далее пиара, выставляющую власть в выгодном свете, дело все рано не  пойдет. И свободы в исконном и традиционном толковании этого термина в Узбекистане не будет. Диктатура чиновника по-прежнему остается краеугольном камнем государственного и общественного устройства.  Люди, как и прежде предпочтут молчание, активному протесту.

            Журналисты по большей части не готовы к бунту и противодействию существующему произволу. Они слишком зависимы от власти, а нередко попросту желают жить с ней дружно, получая от сотрудничество скудные дивиденды.  В большинстве своем им не нужна свобода, их вполне устраивает обслуживание власти, что они и делали тридцать, двадцать и даже десять лет назад.

            У Владимира Высоцкого есть такие слова: «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков». У нас сегодня острейший дефицит «буйных». Отсюда и неутешительные перспективы».

Сергей Ежков.